
Потом, лет в 19, я понял, что я не типичная лесбиянка, только потому что коротко стригусь и люблю девушек. Я не ориентировался, как они, на мужеподобный образ, мне не нужно было на него ориентироваться, потому что я и так чувствовал себя в нем комфортно. Для меня это было внутреннее несоответствие, потом уже внешнее. Конечно, интернет упростил мне жизнь: чаты позволяли быть анонимным, и люди, с которыми я знакомился онлайн, при переходе общения в офлайн уже относились ко мне так, как я себя представлял анонимно. Конечно, я в институте рассказал о своих планах только близким друзьям и решил, что операцию буду делать после его окончания, — все-таки у нас был случай, когда двух мальчиков застукали вместе и отчислили. В любом институте — не гей-френдли среда, и мне не хотелось, чтобы ко мне относились в первую очередь как к «такому», а во вторую — как к студенту. Вторая причина — через полгода после операции нужно менять документы и заставлять всех преподавателей обращаться ко мне по-новому… Представляете, кучу народа надо посвятить в эту тему. Я не был готов к этому. Потому что они будут смотреть на тебя не как на мужчину, а в лучшем случае — как на транса. А скорее — как на странную девочку. Уже сейчас, когда все позади, я иногда встречаю своих бывших преподавателей, и они ко мне прекрасно относятся, я с ними дружу в инстаграме и фейсбуке. Конечно, была пара знакомых, которые после моего решения сказали: «Извини, мы не сможем общаться», но два человека — это не много.
Меня иногда спрашивают, почему, если я люблю заниматься сексом с девушками, я просто не остался лесбиянкой. Но это вопрос не только секса, а в первую очередь внутреннего самоощущения. В какой-то момент я понял, что не могу встречаться с девушкой, которая смотрит на меня именно как на девушку, хотя она была офигенной. Сколько бы она ни отрицала, что она так делает. Следующие отношения у меня начались, когда я уже колол гормоны и моя внешность менялась.